Жизнь Нигины Джабаровой — это вдохновляющая история о том, как важно следовать за мечтой и верить в себя, несмотря ни на что. Сейчас это ведущая актриса театра «Ильхом», звезда кино и теледива, но пробивать этот путь приходилось сквозь непонимание близких и навязанные обществом стереотипы. О том, как «девчонке-бунтарке» удалось отстоять возможность заниматься любимым делом, читайте в нашем интервью.
■ Расскажите немного о себе. Где родились, где учились?
Родилась я в Бухаре, росла в Ташкенте. Первое высшее образование получила в Нархозе (сейчас — Ташкентский государственный экономический университет), отучилась там на международного экономиста. А потом решила получить второе, актёрское.
■ Как так вышло, что Вы резко изменили путь и подались в творчество? Почему появилось желание стать актрисой?
Это у меня было с детства. Я мечтала играть на пианино, выступала на всех школьных праздниках, читала со сцены стихи. Но в нашей семье я одна такая. Родители всегда готовили меня к экономике, к точным наукам. Бабушка хотела, чтобы я стала медиком, мама — экономистом, отец — дипломатом. А я мечтала после школы пойти в Эстрадноцирковой колледж.
Сначала не вышло. Пришлось окончить лицей ирригации и мелиорации. Затем меня готовили к Нархозу, документы уже должны были ехать туда, но так получилось, что они оказались у меня на руках, и я отправилась с ними в театральный институт. Ни к чему не готовая абсолютно. Даже не знала, что нужно будет читать монолог. Мне было всего 16, я думала лишь о том, чтобы поскорее стать знаменитой. Профессию себе представляла примерно так: вышла на сцену, поплакала, и всё — ты актриса! Не знала, что нужно работать над речью, над пластикой.
■ Удивительно! И как проходил отбор на курс?
Документы я сдала, но, когда пришла моя очередь показывать материал, вышла и честно призналась, что не готова к творческому экзамену. Попросила дать время на подготовку до 1 августа. Мне отказали: сказали приходить на следующий год. Но я не сдалась.
Экзамен принимали в двух кабинетах, и я пошла во второй. Там в комиссии оказался очень добрый дедушка, который выписал мне направление на факультет звукорежиссуры. Я в этом не понимала ничего, но согласилась. Сдала экзамен. По творческому конкурсу (монолог, стих) высший балл не получила, но по тестам были хорошие результаты. На бюджет не попала, только на контракт. Но когда об этом узнали родители, пришлось идти обратно в Нархоз.
■ Но от своей мечты в итоге не отказались?
Конечно! Я от неё не собиралась отказываться. Обучаясь в Нархозе, параллельно поступила в театр-студию «Дийдор». И именно там поняла, насколько тяжела актёрская работа, научилась пунктуальности, дисциплине.
■ А в «Ильхом» как попали?
На втором курсе учёбы в Нархозе решила параллельно поступить в школустудию театра «Ильхом». Это была смешная история. Я пришла на вступительные экзамены, узнав о них всего за день. Была снова не готова, но знала одно стихотворение. Я тогда была такая девочка-бунтарка, в которой кипела кровь. Смело зашла и прочитала газель Нодиры на русском языке. Прочитала, меня остановили. Сказали: «Представьте, что где-то вдали идёт ваша лучшая подруга и вы должны докричаться до неё, чтобы она вас услышала». У меня тогда были очень длинные волосы, буквально до колен. Я отвернулась, чтобы настроиться, и все были ошарашены моими волосами. После я повернулась лицом к сидящим и начала тараторить на таджикском языке. Никто ничего не понял, но все хохотали. В итоге я прошла все три этапа и меня приняли!
■ Как же Вам удавалось одновременно продолжать учёбу в Нархозе?
Это было главной проблемой. Училась там на 50%. Потом взяла академически й отпуск и сосредоточилась на «Ильхоме». Где-то через месяц я потеряла отца. Пришлось на три-четыре месяца вообще бросить занятия. Боялась, что не восстановят, потому что многое пропустила, но всё обошлось.
У меня в характере есть тако й полезны й паразит: я много пропускала, но на экзамене по актёрскому мастерству, всё сдавала на отлично. Это всегда удивляло моих мастеров, да я и сама удивлялась. Я как будто получаю энергию от зрителей в зале и отдаю её в ответ. Может, из-за этого так всё срабатывало.
У нас в театре работает заслуженная артистка Узбекистана Марина Турпищева. Недавно я узнала, что она ставит меня в пример своим студентам. Это приятно!
■ А сами не преподаёте?
Одно время преподавала пластику детям и студентам студии «Ильхом», но сейчас на это совершенно нет времени.
■ Расскажите, как проходит типичный день актрисы. Спектакли, восхищение поклонников и цветы?
Постоянного режима дня у меня нет. Я ведь актриса не только театра, но и кино, а ещё телеведущая «Зор ТВ», веду там прямо й эфир. Просыпаюсь где-то в шесть утра, хотя ненавижу рано вставать. Еду в одно место, затем в другое. На съёмки сериала в день уходит примерно шесть часов. Около 16:00 еду в театр готовиться к спектаклю. Если на ночь поставили съёмки, еду на них, до утра.
Знаете, сейчас я мечтаю просто выспаться. И ещё — чтобы не болела спина.
■ Как семья относится к такому сумасшедшему графику и вообще к Вашему выбору?
С семьёй мы видимся только по выходным. Все мои родственники были против того, чтобы я оставалась в этой профессии. Пять лет я боролась с мамой. Она считала, что это всё не для меня. Сказывался менталитет. В Узбекистане профессия актрисы воспринимается многими как аналог проституции, где работают девочки лёгкого поведения. А у мамы аристократичная семья, все женщины учились в очень хороших вузах, имеют по два диплома.
В общем, родственники не приветствовали мой выбор. Я боролась пять лет, а потом бросила. Просто перестала обращать внимание. Только когда меня стали часто показывать по телевизору, мама смягчилась и в итоге смирилась. Бороться с этим с её стороны смысла уже не было: я сделала свой выбор, у меня есть фундамент, работа, от которой кайфую. Это ведь круто, что я занимаюсь любимым делом, которое приносит свои плоды!
Когда я стала известной, мама пришла на спектакль «Белый белый чёрный аист». По собственному желанию. После спектакля я познакомила её со своим художественным руководителем. Он поклонился ей и сказал: «Спасибо вам за такую дочь». Мне было очень приятно! Даже сейчас не могу вспоминать без слёз… После этого мама стала относиться к моей профессии по-другому. Сказала, что гордится мной. Для меня это самое запоминающееся событие в жизни. Лучше, чем любые награды.
■ Потом мама посмотрела все Ваши спектакли?
Почти. Но она смотрит все шоу, где я выступаю, сериалы не пропускает. Когда мы вместе идём по улице и меня кто-то узнаёт, я часто говорю: «Нет, вы ошиблись, это не я». Но мама не даёт обмануть: «Нет, это она! Это она там снималась».
■ А Ваши личные ожидания от профессии оправдались? Чему Вас научило актёрское мастерство?
Знаете, есть воспитание театра, а есть воспитание театрального института. Это разные миры. Театр — это жизнь. Даже не кино, где есть много дублей, монтаж и прочее. В театре ты вышел и играешь от начала до конца.
Актёрское образование даёт тебе фундамент, который позволяет устоять на сцене. У актёра или актрисы нет никаких инструментов, как у музыкантов. Только собственное тело и речь. Над ними нужно работать. Например, пластика. Когда ты приходишь в театральную студию, самое первое, чему нужно научиться, — это выполнять упражнение «табуретка». Берёшь табурет и ставишь перед собой так тихо, чтобы этого никто не услышал. Это развивает дисциплину, уважение к зрителю и к себе.
Или, например, другое упражнение: садишься на стул, поднимаешь невидимый бокал и пьёшь из него невидимую воду. Это пантомима. Нужно показать всё в деталях. И размер бокала и даже то, как ты глотаешь.
Таких упражнений много. Прежде чем выйти на сцену, ты проходишь через всё это. И это воспитывает в первую очередь внимание, стержень и уверенность.
■ А что самое сложное в актёрской работе?
Пожалуй, то, что театр — это командная работа. Ты должен быть в команде, чувствовать каждого партнёра, уметь слушать и слышать. Мы заучиваем текст слово в слово, но забываем слышать партнёра. Когда идёт диалог, ты уже знаешь, что ответит партнёр. Теряется жизнь. А нужно всё проживать, проносить через себя и только потом произносить свою реплику или отвечать на вопрос.
■ Импровизация на сцене часто бывает? Например, если текст забывается.
Довольно часто. Все мы люди, можем иногда забыть определённую фразу, и тогда на помощь приходит наш давний друг — импровизиция. Например, у нас в театре есть спектакль «Счастливый нищий». Это комедия дель арте, где почти всё построено на импровизации.
■ Сталкивались ли Вы в профессии с нечестным соперничеством?
У нас в театре такого нет. Каждый занят своей работой, у каждого своя миссия, на остальное просто нет времени. Я признаю только профессиональную конкуренцию, то есть когда ты со здоровыми мыслями работаешь над собой, стремишься попасть на вершуну и делаешь это в первую очередь ради себя.
■ Где Вам больше нравится: в театре или в кино?
В театре, конечно же. Это даёт спокойствие моей душе, это для меня очищение.
Мой любимый спектакль — «Белый белый чёрный аист». Я мечтала в нём играть, ещё когда была студенткой. Каждый раз выхожу на сцену словно первый раз. Каждый раз волнуюсь.
■ Почему именно этот спектакль Вам близок?
Не знаю. Просто чувствую это нутром. Может быть, потому что тема близка. Характер героини, давление со стороны взрослых. Когда девочек очень рано выдают замуж, не спрашивают их желания, они испытывают давление со стороны родителей, общества. Это мне близко.
Ещё, наверное, играет значение большая ответственность за роль. Спектакль ставил наш мастер Марк Вайль, которого я не застала. Это один из ведущих спектаклей нашего театра. На него ходит очень много людей.
■ Кроме театра и кино Вы запускали довольно популярный юмористический проект «Афандининг кизлари» о жизни узбекских женщин. В прошлом году ушли из трио, и оно распалось. Не планируете вернуться?
Мы выступали два года и добились большой социальной известности. Были первыми, кто выдал новый тренд в национальных одеждах, не стыдясь показать настоящую жизнь узбекского народа. Но в какой-то момент я, как человек творческий, просто переросла это. Пропало вдохновение. Мы потеряли ценность, с которой начинали.
Вообще, стоит сказать, что начинали мы с незамысловатого ролика для «Тиктока». То есть проект как таковой не планировался. Мы даже не готовились к съёмкам. Надевали вещи, которые были под рукой, что дома нашли. И это бомбануло, понравилось всему Узбекистану. За один день видео набрало около миллиона просмотров!
В самом начале пути ценности у всех были одинаковые, но с годами они поменялись. Мы сняли видео на все актуальные темы и исчерпали их. Я почувствовала, что пришло время немного успокоиться, отойти от этого. Собрала девочек, объяснила ситуацию. Это было сложно. Они пытались меня удержать. Предлагали поехать за границу, отдохнуть и продолжить с новыми силами. Но я уже достигла в этом проекте своей цели и не хотела продолжать.
Вернулась в театр. Там как раз готовили спектакль «Подпольные девочки», и я погрузилась в эту работу. Но потом получала много писем от подписчиков, которые сожалели, что проект закрылся, писали, что скучают по видео и хотели бы увидеть новые. В итоге мы решили хотя бы раз в месяц снимать ролики. Мы привлекли людей и, наверное, не имеем теперь права отказаться от этого.
■ Часто Вас узнают на улице, просят фото? Вам нравится внимание поклонников?
Да, но со временем я поняла, что известность и узнаваемость — не главное для меня. Зритель сегодня с тобой, а завтра переключит внимание на кого-то покруче, кто появится после тебя. Самое главное для меня в актёрской профессии — оставить что-то достойное после себя. Не появиться два раза по телевизору и получить гонорар за рекламу, а сделать заметный след. Как наши мэтры, которых помнят, ролями которых восхищаются. Хочу сняться в картинах, которые будут смотреть веками, любоваться и подражать.
